В салоне взял предложенный стюардом бокал

В салоне взял предложенный стюардом бокал с шампанским, сел в кресло.

Через пять минут зашли Жорик, Боб и адвокат, в конторе которого вчера документы визировал, имени не запомнил, Жан Вальжан* какой-то. За ними трое мужчин, одетых как я неделю назад.

Меня представили Романом Викторовичем, инвестором. Мужчины тоже как-то представились, но желание запоминать имена-отчества отсутствовало. Могли бы визитки дать, тогда вопросов нет, вспомнил бы, как только понадобится.

Сели за большой стол, я рядом с Бобом, уже ставшим лучшим другом. Жора начал заливать:

– Ну что, ребята! Большое дело делаем! Как и обещал, инвестор найден. Не только с деньгами, но и со своей строительной компанией. Готов приступить к проекту хоть завтра, но неделю-две на работу с документами надо потратить и понять, что там у вас с грунтом. Так что с середины июля можем начинать. Но по-хорошему, давайте честно, первое сентября – идеальная дата как ориентир. И с вашими предложениями по проекту разберемся, и свои планы под проект скорректируем. Возражения есть?

Мужчины, обескураженные Жориным напором, переглянулись. Слово взял самый пожилой, лет сорока:

– Возражений нет, но хотелось бы по цифрам пройтись. Когда первый транш ожидать...

– Для цифр еще рано. Давайте послушаем, что местный законник скажет, а потом к траншу. Сам не в курсе, что он хочет сказать, – перебил Жора, кивнул адвокату-французу. Жан достал папку, извлек три листка, начал тараторить на французском, тут же был остановлен Жориком: «Парль плю лентман, силь те пле. Э… поз. Жё пё тредюир.»

Тут я совсем потерял интерес к мужикам, переключил внимание на шампанское – интересный вкус, а так же на теток, слонявшихся мимо иллюминаторов. К ним стюард метнулся, помахал руками. Исчезли из поля зрения.

Мужики начали высказываться, перебивая друг друга. Кажется, возбудились мнением Вальжана: бумаги не готовы и начинать строительство неразумно. Никаких траншей.

Консолидированный мужицкий ответ: недостающему документу грош цена, сраная справка из муниципалитета. Завтра выдадут. Давайте начинать! Что там по цифрам?

– Какие цифры? – изобразил удивление Жора. – Если бумаги готовы, мы с согласия нашего адвоката подтверждаем долю тридцать два процента и приступаем. Как договаривались, переводим первые двенадцать миллионов франков* на аккредитив, арендуем технику, разбираемся с субподрядчиками, нанимаем арабов на стройку. Первого сентября стартуем. Но если бумаги не готовы, о чем речь? Старта не будет, у Романа Викторовича на осень могут быть другие планы.

Мужчины уперлись: ничего переносить не надо. Стартуем первого сентября под нашу ответственность! Давайте распишем, где и как тратить первый платеж. 

– Какой платеж? – повторно удивился Жора. – В том, что вы получите недостающую бумагу, сомнений нет. Но когда? У туземцев отпускной период через месяц стартует. Зуб даю, получите бумагу осенью. И вам очень повезет, если до Туссена*. Господа, ваш проект очень интересен, мы его потом как-нибудь рассмотрим, примерно после Нового года. Сейчас Роман Викторович теряет время.

Наконец-то. 

Я кивнул мужчинам и отправился в каюту. За моей спиной Жора предлагал решение: «Чтобы мы имели смелость стартовать первого сентября под вашу ответственность, давайте разберемся: что такое ваша ответственность. Как будете отвечать? Роман Викторович может хоть сейчас приступить к стройке. А у вас ничего нет, кроме разговоров и обещаний. Тут не Россия, где с сельсоветом темы мутятся вась-вась. Тут Европа, бумажки рулят. Если к первому сентября Роман Викторович пригонит сюда технику и рабочих, а недостающий документ вы не получите, как будете компенсировать его расходы? Ответить можете? И чем?»

Я вышел на палубу с острым желанием перекусить, но где? На судне должен быть камбуз, куда можно пробраться и схомячить два кусочка колбасы*! Как его найти? Надо было не дрыхнуть днем, а проводить ознакомительную экскурсию.

Отправился в каюту, вспомнив про телефонный аппарат под картонкой в рамочке. На картонке было написано «Communication avec l’équipage – Urgence». Похоже, коммуникация с экипажем для срочных дел. 

В каюте первым делом снял трубку, послушал. Никакой коммуникации. Тишина... Через минуту в дверь постучали.

– Открыто!

В каюту зашли три тетки с палубы. Зашли один в один как в видеоклипе «Twilight Zone*» – в черных кожаных боди, фуражках и с идеально скопированной хореографией. Из невидимых колонок зарычали моторы, застучали барабаны, понеслась мелодия «The Race». Приковали наручниками к кровати буквой Х. С прелюдиями не морочились. Одна села на лицо. Вторая всосала член под корень. Третья засунула язык в задний проход... Ух! И палец. Два пальца...

А-ай! Стоять!!!

Мужская жопа – это священно.

Дальше не помню.

Везде влагалища. Куда бы я не смотрел, куда бы не разворачивался – кругом влажное лоно, способное принять и поглотить всего.

Пальцы, искавшие свободу, хватали пустоту.

Член был сдавлен всем давлением мира – оральным, вагинальным, анальным, межсисечным, локтевым, коленным, ступнями...

Я захлебнулся...

Примерно так, как мечтал захлебнуться, просматривая клип «Twilight Zone», засмотренный до дыр. Жора определенно знал мою потаенную мечту. Имел доступ в мое подсознание и выволакивал в реальный мир содержимое дальних закоулков.

Это не нравилось. Так же напрягали вопросы: – Зачем нюхаю порошок, протянутый от пупка к клитору? Зачем запиваю ощущение холодца шампанским и второй ноздрей вынюхиваю другую дорожку от крестца к анусу? Облизываю кислое и запиваю брютом? Я мечтал не об этом!