Толпа прибывала

Толпа прибывала, заполняла места, переругивалась с пришедшими ранее, перестреливалась. Тут и там разворачивались баталии. У правого уха вжикнуло, жгучим осколком чиркнуло по щеке. Я пригнулся, спрятался за камень, испугаться не успел... взрыв... тишина. 

Я выждал, высунул голову из укрытия и увидел, как на убитых соседей набросились… Я приподнялся, рассмотрел… Да, десятка два граждан в ошейниках, похоже, мои коллеги… Раздался взрыв, второй… Я снова пригнулся, выглянул. Снесенных взрывами вояк растерзала толпа рабов. Вооружившись, рабы вступили в перестрелку с уцелевшими хозяевами. За счет численного перевеса рассеяли врагов, сорвали ошейники и разместились на месте боя. Трупы убитых соперников и соратников использовали вместо сидений. Бывшие рабы стали хозяевами положения.

Я до зубовного скрежета позавидовал их перемене участи, перевел взгляд на рукоять пистолета, в полуметре торчавший из-за Верочкиного пояса. Легче легкого, казалось, выхватить пистолет и разобраться с доминусами*, как принято здесь. Два выстрела – два трупа. Я имел возможность сделать это. Я мог!

Антон и Вера, увлеченные друг другом, не обращали внимания на происходившее вокруг. Антон шептал Верочке глупости, лапал талию, норовя съехать вниз. Верочка, хихикала, одергивала Антона. Ее пистолет почти в моей руке. Надо решиться стать хозяином положения!

Я могу. Я должен!

Схватить пистолет, взвести курок… нет, передернуть затвор… черт, как же он стреляет? Почему я такой кретин? Почему не могу исполнить элементарное?

Потому что я тюфяк! В моем кармане по-прежнему лежала граната, подкинутая аборигеном, и я по-прежнему не представлял, что с ней делать.

Антон сказал, что раз в году бывает день исполнения мечты. Я мог исполнить свою прямо сейчас. Расстрелять своих хозяев и обернуться индивидуумом*. Все время, которое я находился здесь, было временем жертвы. Я ни разу не принял решения, которое могло радикально изменить мою жизнь.

Момент настал! Пятьдесят сантиметров до пистолета, который переведет в положение не изгоя, но гражданина.

Нет.

Я одернул руку и вздохнул. Как зарядить и стрельнуть без осечки? А вдруг осечка? Что будет со мной?

Надо сидеть и не дергаться, смирившись с мыслью, что я не герой и не хозяин жизни. Я мартышка на цепочке… жалкая, зато живая.

Еще раз вздохнул, вздрогнул...

С арены громыхнуло сотней громкоговорителей: «Внимание!»

Шпрехшталмейстерем* оказался дядька в камуфляже. Выждал положенную паузу и, содрогая воздух неимоверной мощью акустической системы, провозгласил: «Начинаем!»

Исчез.