Люди исчезли, в коридоре возник из ниоткуда

Люди исчезли, в коридоре возник из ниоткуда некто, в блестящем красно-черно-золотом камзоле с кружевным воротником, на ногах полосатые галифе и женские туфли с пряжками. А может, не так.

Меня корежило и ломало, как тюбик зубной пасты после недели обещаний «сегодня куплю новую».

– Не все потеряно.

Знакомый голос... где его слышал? Вспомнил! Этот баритон объявил, что здесь комната страданий.

Голос оказался прав. А я оказался дурак и щенок, набитый сперматозоидами.

– Следуй за мной.

Я встал и поплелся за красно-черно-золотой спиной.

Прошли коридором, поднялись по темной лестнице, оказались у железной двери.

Незнакомец потянул ручку, открыл дверь и пустил меня вперед.

Я вышел на улицу... на деревенскую улочку. Сделал шаг. За спиной закрылась дверь. Я оглянулся. Обычная дверь из многоэтажки с дермантином и звонком.

Хм.

Я стоял у серых домиков, похожих на сакли, виденные в иллюстрациях к Хаджи-Мурату*. Горы отсутствовали. Была равнина из пологих холмиков, уставленных домишками в геометрическом порядке вдоль линий – параллельных и перпендикулярных – тянущихся к горизонтам. Потрясающая картина, как в кошмарном сне перед сдачей экзамена по черчению. По улицам бродили люди... я присмотрелся... не бродили, а целенаправленно брели в едином направлении. Похоже, объявили сбор…

Мне что делать?

Прошел по улочке, постоял... Вернулся...

Одолевало, взрывало изнутри желание вернуться к девчонке в комнату. Через какую дверь? Зацепки и подсказки в голову не лезли. Все двери – одинаковые.

Я толкнул первую попавшуюся. Заперта. Толкнул вторую. Третью... дверь распахнулась. Из темноты вылетел кулак. Я упал.

Похоже, потерял сознание.

Похоже, стал чьим-то рабом. Когда очнулся, шею сдавливал ошейник, руки звякали кандалами. 

– Вот и встретились, земеля. Привет!

Я повернул голову и увидел Антона. Узнал по жилету и облупленному носу. Из-за его спины выглядывала Вера.

Э-эээ?

Ээээ!!!

Я похлопал глазами, шмыгнул разбитым носом... сказать что-либо связное не получилось. Вытолкнул через губы два центральных резца, уже не нужных, и закашлялся.

Вера и Антон, старые знакомые, почти родные человечки, наблюдали за моими шевелениями с подлым интересом. Что-то им не нравилось. Вера так и заключила:

– Совсем плохой. Ничего не получим. Зачем этот геморрой?

– Не сцы, подруга. Не таких мартышек сдавали, – возразил Антон.

– Как скажешь, – согласилась девчонка и скомандовала: – Чего разлегся, дуся? Встать!

Каких мартышек они сдавали и почему подруге не надо сцать, я сообразить не смог. Бросил силы на исполнение команды. Не хотел еще раз получить в пятак и лишиться остальных зубов.

Кое-как приподнялся на колени, потом на ноги, прислонился к стене хижины. Посмотрел как Антон в углу вешает на Веру бронежилет. В голове прояснилось, в гудевший череп проникло: «Девчуля оказалась не промах. От жажды не померла. Митяю в руки не далась. С Антоном теперь тусуется. Как?»

Звякнув цепями, я продвинулся вдоль стены, встал вполоборота. Получилось наблюдать за Антоном и Верой в подробностях.

Вера тихим голосом отдавала приказы. Антон, как служебный пес, заряжал пистолеты, обвешивался гранатами, доставал ручной пулемет, шнуровал Верины ботинки, совал в её кобуру пистолет. Оба тщательно и основательно готовились к боевым действиям, как коммандос Шварценеггер из боевика*. В конце приготовлений Антон по указке Веры прицепил к моему ошейнику поводок и подтолкнул к двери. Я вышел на улицу и остановился, щурясь на яркий свет. Мысль, как вернуться к девчонке, пропала.

Перемена статуса – из вольного Ромки в безымянного раба – вызывала другие побуждения.

Интересовали местность, в которой оказался, и граждане, ее населявшие. Также пытался оценить возможные источники опасности. Получив на шею ошейник, я поумнел и стал рассудительней. Если бы с самого начала был таким…

Перевел взгляд на граждан разнообразной наружности, от современников Ромула* до наших дней. Меня дернули за ошейник, вместе с толпой отправились к холму. Насколько мог судить, все население двигалось туда. Через полчаса ходьбы оказалось, что за холмом тянулись к горизонту две горные гряды, разделенные долиной, шириной как футбольное поле «Лужников»‎, но длиной в километры. 

Я перевел взгляд на шагавших рядом граждан. Часть была вооружена: автоматы, винтовки, пистолеты, ручные пулеметы, гранатометы. Другая, приблизительно три четверти, была безоружна и вид имела несчастный. Собственно, ни один человек не будет счастлив, имея на шее ошейник, а на руках наручники или кандалы. Да, большинству местных было не сладко, а значит я в своем несчастии не одинок.